ГАРМОНИСТ

овый 1949 год молодёжь села Сосновка, доярки и механизаторы, решили встретить в красном уголке. Девчата накрывали на стол, прихорашивались, с огорчением думая, что вместо резиновых сапог и обуть-то нечего.

 - Перепишем размеры нашей обуви и командируем весной Машу Великанову в районный центр, - решительно сказала бригадир Нюра, - пусть купит всем модельные туфли на каблучках.

 - Хорошо, - согласилась высокая сероглазая дивчина, - ох и потанцуем мы на майских праздниках! А сейчас, уж в чём придётся.

С нетерпением ожидая гармониста Григория Пимченко, за которым ребята поехали на санях в хутор Лиман, девчата переговаривались между собой.

 - Говорят, он ростом метра два! Да ещё и с бородищей!

 - Неженатый.

 - Так обженим! - шутила озорная Анна Климова, - вон нас сколько! И все передовички, выбирай любую!

 - Едут! Едут!

За оком раздались звуки гармошки, и через минуту в комнату ввалилась ватага ребят, сняв тулупы и меховые шапки, вместо валенок хлопцы стали надевать начищенные до блеска хромовые сапоги.

Забыв о гостеприимстве, девчата с любопытством разглядывали прибывшего гармониста: был он среднего роста, без бороды и усов и вовсе не богатырского телосложения.

 - Неказистый, - разочарованно произнесла бригадирша.

 - И ростом не вышел, - с удивлением в голосе добавила Аня Климова.

 - Говорят, мал золотник, да дорог, - Маша Великанова сгладила неловкость положения, приглашая всех к столу: Добро пожаловать, лиманский соловей! А тот ли ты Григорий-гармонист, о котором все в округе говорят?

 - А та ли цэ дивчина в резиновых сапогах, шо так гарно спивае и танцуе? - вопросом на на вопрос ответил гармонист и лихо растянул меха двухрядки.

Спасибо Сталину-грузину.

Что одел народ в резину!

Не построим коммунизм,

Скоро будет ревматизм!

На ходу сложенная Григорием частушка вызвала недоумение, а у некоторых испуг на лицах. Положение исправила всё та же Мария. Она вышла на середину комнаты и, взмахнув цветастым платком, лебёдушкой поплыла по кругу, остановилась перед Стёпкой Касьяновым, секретарём комсомольской организации, выбивая каблуками сапог в такт гармошке, с вызовом ответила гармонисту:

Это брешут капиталисты.

За океаном что сидят!

Товарищ Сталин и коммунисты

Только правду говорят!

Глядя на девушку, лицо Григория светилось такой лучезарной улыбкой, как будто изнутри шёл свет.

 - А гармонист-то не простой, - заметила одна из девушек.

 - Играет и поёт, сам сочиняет, - добавила другая.

За вождя народного

Чарку поднимаю!

И прожить ему сто лет

От души желаю!

После спетой гармонистом частушки вновь установилась прежняя радостная атмосфера праздника, раздались нетерпеливые голоса:

 - Наливай! За Сталина! За партию!

 - За комсомол! За уходящий старый год!

В разгар новогоднего веселья к Григорию подошёл Степан.

 - Выйдем. Поговорить нужно, - жёстко прозвучали его слова.

 - А шо, есть повод? -  с улыбкой спросил гармонист.

Схватив Григория за ворот рубашки, Степан с угрозой произнёс:

 - Суши сухари, лиманский соловей! Сообщу, куда следует, и заметут тебя на Колыму!

 - А шо я там забув? - доставая пачку "Беломора" и закуривая, спокойно спросил Григорий.

 - Ты дурака не валяй! Шо я там забув? - передразнивая местный разговорный диалект гармониста, металлическим голосом говорил Степан. - Вспоминать будешь свои политические частушки!

Назревавшую непростую ситуацию "разрулила" всё та же Маруся Великанова.

 - Степан Ильич, а как поживает ваш кот Ёся? Не простудился ли? - спросила с озабоченной улыбкой, - в доме ли он? На тёплой ли печи? Мороз за окном минус тридцать.

Степан молча таращил глаза на девушку, не понимая, в шутку или всерьёз та говорит.

 - Ёся... Иосиф, значит, - задумчиво произнёс Григорий. - Негоже так кота называть, товарищ секретарь комсомольской организации, не по-политически получается. - Он похлопал озадаченного вожака комсомольцев по плечу: "Не дрейф, Стёпа! квиты мы с тобой, - в глазах гармониста ни злобы, ни радости, а лишь озорные огоньки, - пишлы Новый год встречать", - переходя на местный диалект, сказал Григорий.

И только сейчас, к своему ужасу, Степан понял, какую непоправимую ошибку он совершил! "Но кота не я назвал, а дед, - пронеслось в голове, - чтоб ему было пусто!"

До утра в красном уголке фермы продолжалось новогоднее веселье. Казалось, Гриша-гармонист устали не знает: весёлую кадриль сменяли то гопак, то барыня. Никто не обращал внимания на мрачный вид Степана, а у того в душе проносились одна за другой страшные мысли: по доносу неизвестного лица его, секретаря комсомольской организации, Касьянова Степана Ильича отправили на Колыму...

Продолжение следует.