А.И. КАРМАНЧИКОВА
РОДИНА И МАТЬ
Первое слово у всех детей — «мама». Попав в беду, мы тоже в первую очередь вспоминаем маму…
Вечная слава всем солдатским матерям!
Пришла война, и ты пошёл на фронт. На вокзале, обнимая маму, ты при всех сказал: «До свидания, мамочка!». Она улыбнулась и, сдерживая слезу, попросила: «Ты, сынок, всё-таки там побереги себя». Ты пообещал, хотя знал, что в настоящем бою солдат о себе не думает.
Потом были схватки с врагом. Ты шёл вперёд, веря, что любовь матери спасёт тебя от пуль и осколков. А в это время мама с замиранием сердца ждала весточки с фронта.
На привале на измятом листочке ты написал дрожащей рукой письмецо в несколько строк: «Здравствуй, дорогая мама, я живой, жди».
И вот это письмецо принесли в родной дом. Сколько радости у мамы вызвали эти короткие строки! Поседевшая, она стоит у окна, вглядывается вдаль и пересохшими губами шепчет: «Ты слышишь, сынок? Я молюсь за тебя, ты только вернись живой!».
Утром она подолгу глядит на дорогу, на которой остались следы её взрослого сына, который, идя на войну, знал, что Родина и мать неразделимы. В них бьётся одно сердце — сердце родной земли. От них произошла вся жизнь человеческая. Родина и мать — это свет, тепло и счастье для всех. Матери, провожающие своих сыновей на войну, не плачут. Они не верят в их смерть. Они надеются и ждут.
В. И. ДИКЛОВ
ДОНСКОЙ ОРЁЛ
У Вешек на холме приметном
Виднеется издалека
Орёл, который с постамента
Вот-вот взлетит под облака.
В станице каждому известно,
Зачем орёл здесь воспарил –
Ведь Шолохов на это место
Не раз в раздумьях приходил.
Луга, сады по-над рекою —
Знакомо было всё давно,
Но видел он порой такое,
Что всем увидеть не дано.
Кружит ли снеговая замять,
Шумит ли ветер в ковылях
-Жива о Шолохове память
В донских лазоревых степях.
Над ними годы мчатся вихрем-
Его же гений вне времён.
Парит орёл над Доном Тихим
И видит всё, что видел ОН.
А.В. Андрианова
ВЕЧЕР ТАИНСТВЕННО-СИНИЙ
Вечер таинственно — синий.
Светом мерцающих звёзд
По небосводу России
Млечный раскинулся мост.
Небо пылает огнями,
Водит планет хоровод.
Месяц поплыл над домами
-Статный вожак-звездочёт.
На высоте заполярной
Главная светит звезда.
Путнику ночью туманной
Север укажет всегда.
Глянешь на небо ночное,
Снова утонешь в мечтах.
Видно, есть что-то такое
В этих немых облаках.
Тайна нас всех привлекает.
Что там за гранью земной?
Небо секреты скрывает
В вечной дали голубой.
Т. И. АЛЕКСАНДРОВА (МИНЧАКОВА)
«ПАПКА, ПАПКА…»
РАССКАЗ (отрывок)
В воскресное утро шестилетний Вовка проснулся раньше всех. Сентябрьское яркое солнышко первыми лучами уже заглядывало в их маленькую хатёнку. Мамка ещё спала, разметав волосы по подушке, тихо посапывал в своей кроватке четырёхгодовалый Лёшка.
Лёжа на диване, Вовка смотрел на мать, мысленно приказывая ей проснуться. Ведь она сегодня должна была ехать в город на базар, а заодно найти в городе папку и привезти его домой. Так она ему обещала вчера ещё до прихода гостей. Потом пришли — длинный дядька Петька и дядя Юра, которого в хуторе ещё называли уважительно — «столяр». Потому что он мог делать из дерева всё что угодно: столы, стулья и даже гробы, которые ему в основном и заказывали. У него была своя мастерская, где Вовке было очень интересно: там жужжит циркулярка, летят стружки и так здорово пахнет лесом.
Вчера гости пришли с бутылками водки и закуской, а им с Лёшкой принесли конфет. Дядя Юра получил расчёт за работу, как он похвалился, «состругал соседке новую лавочку». Вот и засиделись они у мамки допоздна — пропивали заработанное.
Вовка не мог дождаться, когда они уйдут. Он не хотел, чтобы мамка снова напилась, ведь тогда она забудет своё обещание — найти папку, который уехал от них, когда Вовке было всего два года, а Лёшка только родился. Вовка совсем его не помнил. Мать не любила о нём рассказывать, только говорила, что живёт он где-то в городе, работает, алименты им выплачивает. Вовке очень хотелось, чтобы он вернулся к ним. Он всё время представлял себе, какой его папка.
Может, такой, как дядя Витя — отец его друга Сашки. Он работает на комбайне, убирает в поле хлеб. Дядя Витя большой, загорелый, с добрыми глазами, когда он возвращается с работы домой, его одежда пахнет соляркой и пылью. Вовка часто видел, как Сашка бежит к нему навстречу, и тот подхватывает его своими крепкими руками и сажает себе на плечи. Как же Вовка завидовал своему другу.
«А может, мой отец вовсе не на комбайне работает, откуда там в городе комбайны возьмутся, мамка рассказывала, что там везде асфальт, -рассуждал Вовка, — Может, он милиционер? Вот было бы здорово!». Милиционеров Вовка уважал. У него даже книжка есть про дядю Стёпу-милиционера. В книге красочные картинки. Мамка раньше ему её читала, а теперь Вовка пересказывает Лёшке. Дядя Стёпа такой большой, добрый и смелый. Да, наверное, все милиционеры такие. Когда однажды у них в доме подрались мамкины гости, соседи вызвали участкового. Тот быстро всех успокоил, а одного даже в отделение увёз на милицейской машине. На участковом красивая форма, и он смелый, как дядя Стёпа. А вот Вовка и Лёшка драчунов испугались и под кровать залезли. И тогда Вовка подумал: «Вот жил бы с нами папка -тут бы никто не дрался, может, и мамка бы не пила». Вовке было жаль мать, она была доброй и ласковой с ними, только, как говорили соседи, — «слабохарактерной», поэтому и пила. Из-за пьянства её и с работы недавно выгнали. Жили на алименты, которые зачастую она тоже тратила на водку.
Вовка вдруг почувствовал, как у него заурчало в животе. Хотелось есть. Мать зашевелилась на своей кровати, мальчик обрадовался — просыпается! Но она перевернулась на другой бок и продолжала спать дальше. Вовка поднялся, подошёл к столу, на котором стояли пустые бутылки, пепельница с окурками, кусок засохшего хлеба и колбасная кожура. Засохший хлеб его не привлёк. Он пригладил рукой кудлатые, жёлто-серые от давней немытости волосы, нацепил замусоленные штанцы, майку неопределённого цвета и вышел на улицу.
Двор встретил его птичьим гомоном: у соседей кукарекал горластый петух, лопотали утки, им вторили зычным гоготом гуси. Он подошёл к забору, приподнялся на цыпочках и оглядел соседнюю территорию. Бабушка Стеша копалась в огороде на грядке с помидорами. Увидев чумазую Вовкину мордочку, спросила:
— Ну что Нахалёнок, проснулся?!
Вовка молча кивнул. В хуторе его все звали Нахалёнком. Почему? Он и сам не знал. Но говорили, что похож он на какого-то мальчика из книжки. Ну похож так похож, Вовке было приятно, вот вырастет, пойдёт в школу, научится читать и обязательно эту книжку прочтёт. От дома соседей потянуло чем-то жареным, мальчик сглотнул слюну.
— Баб Стеша, а Сашок ещё не проснулся?
— Да ну… рано ещё, семи нет! Ты чего в такую рань встал?! — спросила соседка, не отрываясь от грядки.
— Мамку сейчас будить буду. На базар она собралась ехать.
— Да уж, жди! Поедет она! Небось вчера напилась?! Видела: шли от вас её друганы.
— Напилась, — обречённо выдохнул Вовка и добавил тут же с надеждой в голосе: — Но она обязательно поедет, она обещала!
Баба Стеша с трудом разогнула спину, в одной руке у неё был сорняк, в другой она держала корзинку с буро-красными помидорами. Вовка, не отрываясь, смотрел на них, представив на мгновенье, как можно было бы сейчас вцепиться зубами в сочный помидор. Бабушка перехватила взгляд ребёнка:
— Голодный небось, сейчас вымою и принесу тебе.
Через некоторое время Вовка уплетал большой бутерброд с колбасой, заедая его сочным помидором. Соседка жалостливо качала головой.
— Совсем обнаглела твоя мамка, не кормит вас. Вот пожалуемся на неё в поселковый совет.
— Не надо жаловаться, она не обнаглела, она хорошая, она нам сегодня папку привезёт, — оправдывал свою мать Вовка, поспешно пережёвывая еду.
На половине бутерброда он остановился и решил, что это надо отнести в дом — брату, и главное, — мамке, пусть перед поездкой подкрепится. Баба Стеша поглядела ему вслед, покачала головой и тихо сказала:
— Ищи — свищи вашего папку. Алименты присылает и за то спасибо.
Мать всё ещё спала. Вовка подошёл к ней и тронул за плечо.
— Мам, мам, вставай, на базар надо ехать, в город, ты же собиралась!
Та в ответ что-то промычала.
— Мам, мам, — продолжал трясти её Вовка.
Наконец она открыла глаза.
— Сыночек, дай ещё поспать, я поеду, поеду, но ещё рано.
— Ничего не рано. Все на базар в это время едут.
Женщина тяжело вздохнула и поднялась. Она сидела на кровати и смотрела по сторонам рассеянным взглядом.
— Сейчас, сынок, сейчас. Раз обещала. Поеду.
Затем она подошла к столу. Оглядела оставленный с вечера беспорядок, покачала головой, будто осуждая себя за вчерашнее излияние, налила из чайника воды и судорожными глотками выпила кружку. Вовка подсунул ей половину бутерброда.
— Мама, ты покушай, баба Стеша дала.
Мать отмахнулась.
— Отдашь Лёшке.
Она быстро собралась, достала из-за печной перегородки свой кошелёк, в котором ещё оставались деньги от недавно присланных алиментов, и торопливо сказала:
— Вова, я поеду, а ты за Лёшкой приглядывай.
— Мам, а ты папку точно найдёшь?!
Мать кивнула головой и, не оглядываясь, пошла из дому. Вовка провожал её до калитки и настойчиво повторял:
-Ты обязательно его найди. Я буду ждать. Найди, мам!
Послеобеденное сентябрьское солнце палило по-летнему. Вовка сидел на лавочке возле дома и ожидал мать. Вот вдали, на дороге, ведущей от автобусной остановки, показались женские фигуры. Вовка всматривался в них, прищурив от солнца глаза, надеясь разглядеть знакомую мамкину кофточку в горошек и тёмную юбку, но, увы, когда женщины подошли ближе, матери среди них не было. Автобусы ходили в город и обратно каждый час, это Вовка знал. «Может, на следующем приедут», — с надеждой подумал он. Но и следующим рейсом мамка не приехала. Голопузый Лёшка ходил по двору и канючил: «Кусать, кусать хоцю.». В свои четыре года он ещё плохо разговаривал.
Вовка решился: «Надо ехать в город за мамкой, вдруг она потерялась где?..». Он знал, как пройти к автобусной остановке. Это совсем недалеко.
Полностью рассказ будет опубликован в журнале “Дон_новый»
