Дважды мама автора Вера Радионовна получала извещение о гибели отца, но Господь подарил Антипа Ярушко семье, он вернулся с войны только в конце 1946 года. Обладая великолепной памятью, писатель с детства впитывал, как губка, все события своего детства ещё не зная, что эту боль, радость, гордость за предков своих он опишет в своём творчестве.
Родовой Донской казак унаследовал от своих предков стремление к сохранению и укреплению Веры Православной, Чести, традициям казачьим, чтобы реализовать эти постулаты в настоящей жизни. Тема любви к своей Родине, Дону, людям является для него поэтической и нравственной формой. Именно это чувство самосознания, морали, нравственности рождает настоящий Патриотизм, котрый так необходим в наше не простое время.
В представленных очерках, Ким Антипович предоставляет свои материалы не просто перечислением событий, встреч. Он передаёт свои мысли, душевные переживания доброй и любящей строкой, которая волнует и запоминается надолго. Личное, пережитое входит в поэзию и прозу зримыми деталями той или иной поры. Так, показательны душевность, смелость, мужество и любовь казачьего офицера Павла Тихонова, те казачьи постулаты являющиеся стержнем героизма казаков России во всех войнах. Свои воспоминания сложного послевоенного детства в материалах проникнуты правдивостью, страданием и надеждой на лучшие годы, это время по утверждению автора, обязательно придёт. Его рассказы «Горький хлеб», «В оккупации», «На грани жизни и смерти» до слёз трогают душевными переживаниями событий прошлого времени, которые он помнит и сегодня. Основной нитью творческих материалов автора является казачество, автору с детства запали в душу рассказы дедов своих о том далёком времени, о подвигах и героизме казаков. Волею судьбы, оказавшись в Подмосковье, он создал в Мытищах реестровое казачье общество, долгое время был его Атаманом, сегодня является заместителем Атамана Отдельского казачьего общества Московской области по культуре.
В своих поэтических работах Ким Ярушко с гордостью описывает казачьи походы прошлых лет, отношение власти к казачеству в разные времена. С надеждой, болью, а иногда с обидой обращается к людям не понимающим, а иногда ничего не знающих о казачестве, которое всегда было опорой Государства Российского. Не зря на обложке своей книги автор расположил фрагменты событий казаков в войнах разных эпох, в центре которых донской казак Константин Недорубов, участник двух мировых войн, Полный Георгиевский Кавалер, Герой Советского Союза, Кавалер двух орденов Ленина и ордена Красного знамени. Он воевал за красных и за белых, командовал Красным Таманским Кавалерийским полком, был репрессирован, а во время войны избран командиром полка, совершая героические подвиги во имя России. И таких примеров в казачестве много. Основные жизненные казачьи постулаты приведены в книге не только для казаков нынешнего поколения, но и для молодёжи Русского народа, направлены на возрождение патриотизма, порядочности, совести, честности во всех делах. Лирика поэта предельно конкретна, точна, музыкальна, полна настроения, утверждающего красоту мира. Стихи о природе наполнены удивительной нежной чистотой, что присуще родному Донскому краю. Автор признаёт и свои ошибки, которые совершал когда-то, но он считает, что главное приобрести мудрость, делая выводы из них, самосовершенствуя самого себя до конца жизни. Он говорит: «О, Боже! Под дождём ошибок, прошу простить, — такой я есть, а под крылом родных улыбок я сохраню Любовь и Честь». Сборник произведений «Позывные Казачества» рассказывает читателю о прошлом и настоящем Казачества, призывает к возрождению Казачьих традиций без которых невозможно возрождение России. Рекомендован для ознакомления и изучения материалов в Казачьих обществах и среди российской молодёжи.
Казачья судьба
Посвящается подъесаулу Харлампию Ермакову, (хутор Антиповский, станицы Вешинской,Области Войска Донского). Расстрелян по приговору коллегии ОГПУ в 1927 году в городе Миллерово Ростовской области. Реабилитирован в 1989 году. Прототип главного героя романа Михаила Шолохова «Тихий Дон»).
Война умчалась Мировая,
Ждут казаков в своих станицах,
Живых встречает мать родная,
Да казачата, радость в лицах.
Казак Харлампий Ермаков,
Георгия он кавалер казачий,
Вёл жеребца и, хмуря бровь,
Припоминал бои, удачи.
Любимый Дон — родитель Славы,
Седой, волнующий ковыль,
Родню, своих мальчишек бравых,
Да степь, закутанную в пыль.
Друзей представил, бурно море,
Бои в нелепой той войне,
Погибших, да казачье горе,
Кто отдал жизнь царю, стране.
Кто жив, убит, а кто изранен,
Как нам грехи их замолить,
За всех погибших в храме станем
У Бога милости просить.
Так думал он и, чуть не плача,
Был счастлив, здесь курень и Дон,
Где ждут его, — ну как иначе? —
Семья, крыльцо, но в горле ком.
Навстречу мчались казачата,
Да жинка, что всего милей,
Семья крепка, — то свято,
Веселье в доме, чарку пей!
Герой войны, крестов четыре,
Силён, умён, геройский вид,
Не все такие в нашем мире,
Ещё он Честь, порядок бдит.
Недолог был срок мирной жизни,
Вражда в станицах, все бурлят,
Люд взбудоражен, только свистни,
Пойдёт тогда на брата брат.
От власти новой горе, беды,
Мир революции и звон,
А правят мужики, комбеды,
Казаков жмут со всех сторон.
Дон всколыхнул набат ретивый,
За службу верную стране
Врагами кличут казаков, — вот диво!
Где правда жизни на земле?
Что вытворяют злые люди,
Зачем уклад казачий гнёте,
Господь потом вас всех осудит, —
Казак вам брат, вы то поймёте.
Нас родила одна Держава,
Мы вместе создали Россию,
Ведь дети ваши мы по праву,
Одну держать должны мы силу.
Кресты могил и дым кизячий,
Да стаи в небе журавлей,
Орлиный клёкот, лай собачий, —
То край Донской, он всех милей.
В войну понятно где враги,
Они для нас всегда чужие,
Ну а друзей побереги, —
Бей недруга, мы не святые.
Мчит верховой и лошадь в мыле,
Он в справе и вооружён,
Жаль, не хватает ему крыльев,
К подъесаулу правит он.
А Ермаков про то всё знает
И мыслит, как пресечь беду,
Нутром всю сложность понимает,
Но как быть с красными в ладу?
А баррикады с двух сторон
Всех казаков враз разделили,
Летит из колоколен звон,
А тучи небо закоптили.
За Славу Дона, Веру дедов,
Повстанцев Вёшек командир
Стал в строй казачий, до Победы,
За вольный край, правдивый мир.
Послала в бой судьба героя,
Дивизию возглавил он,
Казак бывалый, то не скроешь,
Против Советов он пошёл.
Был справедлив к своим и красным,
Строг, честен, меру знал,
Честь не терял и был отважным,
Частенько пленных отпускал.
А неуверенность всё крепла,
У белой армии разлад,
Пошли казаки «против ветра»
И гибли, словно в листопад.
Всем уж постыдна оборона,
Станицы и Россия здесь,
Казакам муторно и скорбно,
Не люба против власти месть.
Удачи были, пораженья,
И кровь лилася, как вода,
В боях всегда ценил уменье,
Честь, смелость проявлял всегда.
Но с каждым днём росла тревога,
Плескались в голове метели,
Никто не знает, кроме Бога,
Что сделать, чтобы души пели.
Судьба казаков вновь делила,
Часть с белыми на Крым ушла,
Другим Надежду поселила, —
Их власть Советов позвала.
Не мог Харлампий раствориться,
Покинуть Край родной, семью,
Донские степи, пруд, криницу,
Забыть семью, родню свою.
Пришёл он к красным с эскадроном
Казаков, мыслящих, как он,
Стал командиром в Первой конной,
От белых очищал свой Дон.
А власти шли одной тропою:
Кнут, пряник и смертельный риск,
Ни от кого того не скроешь, —
Ведь приближался страшный Криз.
Суровый вытянул он жребий,
К нему питали недоверье,
Поляков бил, где только не был,
Защитник Православной Веры.
И с Врангелем скрестил он шашки,
Ведь командиром был от Бога,
Бежал тот после зимней встряски,
К чужим границам, до порога.
Почёт Харлампию от власти,
Чины, награды, поощренья,
Встречались часто и напасти,
Да непонятные решенья.
Борец за правду жизни, Честь,
Служил примером для народа,
Не проявлял жесткость, лесть, —
Донской казак он от природы.
А непонятки красных — белых
Жгли грудь и думы казака,
Не уважал он оголтелых,
Всё их приструнивал слегка.
В боях двенадцать раз был ранен
И от — Советов уваженье,
Семья жива, в надёжном стане,
Устал, пришёл конец терпенью.
На хутор прибыл в полной форме,
Конь под седлом, в глазах запал,
Здоров и настроенье в норме,
О мирной жизни замечтал.
А власть Советов всё молчала,
Он думал, что не дослужил,
И обратился к ней вначале, —
Но видно ей не нужен был.
Не понял, что боялись власти,
Ведь за неё он воевал,
И командир, к чему напасти?
Ум, силу Родине отдал.
Назад уж не было дороги,
Ушла война, но он казак,
Сидеть не может у порога,
А без труда жить дальше как?
Потом он повстречался с Мишкой,
Ему про жизнь свою сказал,
Ввёл Шолохов казака в книжку,
Он Гришкой Мелеховым стал.
И Ермакову легче стало,
С души все тяготы убрал,
Порассказал речей немало,
Да все награды показал.
Но как то серым утром ранним
ИЗ ГПУ бойцы пришли,
Его забрали, сели в сани
И в центр районный повезли.
А солнце в небе поднималось,
Пел песни зимние снежок,
Семья, вся в сборе, там осталась,
И долго лаял пёс Дружок.
Казак припомнил чисто поле,
Босых, избитых казаков,
Сжал пальцы рук он поневоле,
Власть убивала стариков.
Там не просил никто пощады,
Погибли все под дальний звон,
Рванул к бойцам, кричал: не надо! —
Но опоздал, как в страшный сон…
Немало перенес терзаний
За глупость и нелепости других,
Слепых приказов и заданий,
Расстрелов белых и своих.
Летели сани в неизвестность,
Судьбина сдвинула черту,
Всё выяснять здесь неуместно
И гнать не надо суету.
Ведь жил все годы на износ,
С Надеждою к судьбе и Богу,
Чтил заповедь, духовно рос,
Прямую выбирал всегда дорогу.
В тюрьме казак пробыл недолго,
Успел прошенье написать
Будённому, всё честно, строго, —
Тот должен был его понять.
Но не случилось в жизни чуда:
Коллегия ОГПУ и приговор тотчас,
Он был расстрелян возле пруда,
Был сверху чей-то дан приказ.
Отдал свою он жизнь России,
Спасти стремился до конца,
Его где только не носило,
Героя, воина, отца.
И только через много лет
Был Ермаков оправдан прочно,
Потомки помнят, знает дед, —
Россия и сейчас воюет, — точно.
А сколько их донских героев
Так гибли, — всех не перечесть,
Но жизнь их и святая доля, —
Пример живущим: Вера, Честь!
