Старшему ребенку было тогда чуть больше двух лет. Говорить он стал, как мне кажется, поздно. На фоне сверстниц, которые к этому возрасту уже вовсю болтали и выражались чуть ли не сложносоставными предложениями, Никита продолжал молчать. Заговорил он ровно в два года, сразу, много и четко выговаривая все звуки очень правильно. Но это, так, к слову. Речь не о том.
В сочиняемой мужем на ходу очередной сказке Никите предложили самому назвать героя. Он четко выговорил имя — Каник. Этот Каник всплывал в его речи довольно часто. Случайно спросили (вот ведь, правда, — разговаривайте со своим ребенком, слушайте его внимательно) о том, кто такой этот Каник. Каково же было наше удивление, когда мы узнали, что Каник — это царь. Он ездит на коне. У него есть меч. И более того сынишка относился к нему очень недружелюбно. А дальше вообще заявил, что этот Каник в одном из сражений убил его. Именно так — совершенно спокойно он заявил об этом, как уже о свершившемся действии.
Было жутко интересно, когда в Интернете мы нашли информацию о Канике. Царь Каник действительно жил в древнем Хорезме примерно в VIII веке н. э. Нашли даже фотографию монеты с его изображением.
Ребенок рассказывал эту историю несколько раз, никак не меняя событий. Так что за простую детскую фантазию это не могло пройти. Он не помнил бы то, что сочинял раньше, и события бы как-нибудь менялись.
Стала интересоваться этим вопросом. В Интернете много информации от родителей о том, что события и истории, рассказанные детьми, порою действительно выглядят, как воспоминания о прошлых прожитых жизнях. Причем строго определен возраст. Наиболее часто это именно период от двух до трех лет. Реже до 4-5 лет. Дети говорят о таких вещах, о которых знать в силу своего возраста просто не могут. Толчком для воспоминаний часто становится какое-нибудь событие, впечатление или просто предмет. Так, девочка с мамой ехала в машине и увидела солнечные блики на стекле. И тут же рассказала о том, как ехала по мосту, который также блестел на солнце, упала в реку и утонула. Другой мальчик боялся звука салюта. Когда его стали расспрашивать, он рассказал, что, оказывается, он солдат гражданской войны, подробно описал бой и сказал, что был ранен сначала в руку, а потом убит. Кстати, в месте ранения руки у него с рождения была экзема, которую никак не могли вылечить.
Мой ребенок подрос и буквально уже через год не помнил эту историю с Каником. Но что для него было характерно всегда — это игра в «войнушки». Оружие, причем любое, он однозначно предпочитает игре с машинками, различными конструкторами и инструментами. И машинки, и многое другое из мальчишеского «снаряжения» ему покупалось, но практически оставалось нетронутым. Именно оружие и война — единственная его игра. Причем целые армии могут создаваться из ложек и вилок, листиков смородины (потому что они похожи на человечков с копьем), кусочков тряпочек, ваты и т. д. Сейчас ребенку семь лет, а он продолжает «воевать». Только теперь к «листикам» и другим подручным материалам, естественно, добавились компьютерные игры, но все это остается основным.
Вот так, слушайте своих малышей внимательно, и они вам расскажут то, что известно им одним.
