У колодца

21 февраля - день памяти М. А. Шолохова

Полдень... Раскаленный животворящим светилом степной воздух, будто на глазах, плавился и тек, превращаясь в физически осязаемую упругую массу, которую при всем желании не удавалось вдохнуть полной грудью. Иссохшие губы настойчиво просили живительной прохлады, а в утомленных, судорожно сжимающихся легких привольно гулял коварный восточный суховей.

Райкомовский видавший виды уазик катил по набитому миллеровскому шляху, казалось, наконец-то покрытому каким-то необычным серобархатистым дорожным материалом.

старое Общество

А вот и мелководная, блаженно притихшая Калитва, надежно защищенная буйными зарослями неприхотливого лозняка, обладающего небывалой жизненной силой: срезанный несколько дней назад, казалось бы засохший, прут вдруг оживал во влажной земле и на глазах превращался в стремительно набирающее силу деревце.

— Это здесь, отец, чуть не утонул по весне Григорий Мелехов, возвращаясь в нашу станицу из Миллерово?

— Тут, Миша. Ох и норовистой становилась эта речка по весне, когда, взорвав ослабленный глубокими трещинами лед, свободно и раскатисто выплескивалась из берегов и, набирая силу, подступала к окраине слободы, угрожая людям.

Когда-то здесь, в крайней хате, жил немногословный дед Захар. В весеннее половодье он частенько выручал путников, поскольку имел и свою старенькую лодку, и доброе украинское сердце. Покличут — идет и платы никакой не требует, но если предложат благодарность — не обижал отказом.

А вот там стояла ольхово-рогская кузня, куда мне в молодости приходилось иногда заглядывать. Из настежь распахнутой двери несло горьким запахом горелого угля и чудесным незабываемым душком неостывшей окалины. Из темного таинственного проема далеко разносился перестук кузнечных молотков, сопровождаемый астматическими вздохами доживающего свой век кожаного меха.

Да-а… как скоротечна жизнь человеческая и как много нужно в ней успеть.

— Михаил Александрович, к колодцу на горе будем подворачивать?

— Конечно, Володя. До станции еще 25 верст с гаком — передохнем, водички напьемся всласть, покурим на вышнем ветерке. Ты, Миша, тоже ведь не возражаешь? Ну вот и славно.

Заметно уставшие путники выбрались из-под запыленного брезента машины и стали не спеша подыматься в гору по набитой сотнями ног узкой тропинке, окаймленной колючими кустиками дерезы, из которой хозяйственные слобожане делали крепкие метлы.

Популярный у истомленных зноем и жаждой путников колодец стоял на самой вершине, где соседствовал с невесть откуда взявшейся одинокой кислицей, обсиженной черными долгоносыми траками. Причем грунтовая вода подступала здесь так близко к поверхности, что зачерпнуть ее, перегнувшись через дубовый сруб, не составляло особого труда.

Сбочь рассохшегося, потемневшего от времени трехвенцового сруба валялись две тронутые ржавчиной жестянки, а из земли торчала перевернутая вверх дном стеклянная банка.

Молодой вихрастый шофер Володя скоренько напился и, зачерпнув ведерком водицы, отправился обратно к машине: залить радиатор, проверить уровень масла, подкачать колеса.

Михаил Александрович, ополоснув жестянку, стал неторопливо пить мелкими глотками. Со стороны казалось, будто не простую воду пил человек, а смаковал дорогое выдержанное вино. Напившись, он достал из пачки папиросу, прищурившись, на глазок оценил количество оставшихся и вставил ее в прокопченный любимый мундштук. Со вкусом, ведомым лишь самым заядлым курильщикам, сделал первую, самую сладостную затяжку.

— Вот так-то, Миша. Как тебе здешняя водица — хороша?

— Вкусна, студена, аж зубы ломит. Только, будто чуть солоновата.

— Это в память о наших дедах и прадедах. О тех, кому не лень было соленый пот проливать, возводя в степи на радость утомленным путникам вот такие спасительные колодцы.

Отдохнувшие, вместе с глотками воды вобравшие в себя частичку земной энергии, отец и сын заторопились к призывно сигналившей машине. Впереди их ждал неизбалованный столичным вниманием город, откуда много лет назад Михаил Александрович Шолохов размашисто шагнул в большую советскую литературу.

Юрия Анатольевича Теплинского смело можно назвать нашим земляком, хотя и родился он в городе Ухта Республики Коми. Каждое лето бывал в гостях у бабушки и дедушки в хуторе Полосачи.

В Ухте работал в научно-исследовательском институте. Связи с нашим районом никогда не терял. Всегда интересовался судьбой своих знакомых, просил присылать ему газету «Наш край», чтобы быть в курсе происходящих событий.

Творчеством увлекся пять лет назад. Первые его Рассказы были о севере. Потом писал о донском крае, Миллеровском районе — «Станция Мальчевская» и «Земляки вспоминают».

Отдельное направление в творчестве — рассказы о Шолохове. Сейчас готовится книга — «Миллерово — почетный гражданин», посвященная великому донскому писателю. В этом году он собирается приехать к нам в гости, и презентовать свое новое издание.

(Печатается в сокращении)

Наш край